Франсуа и Мальвази. II том - Анри Коломон

К удивлению собравшихся итальянец читать ее не стал, а только бережно заложил в нагрудный карман куртки и… попросил жестом руки отпустить конец веревки. Граф д’Олон, которому они мешали гребсти, махом это сделал, не приводя однако в исполнение угрозы подергать за веревку, так чтобы лодка перевернулась вместе с ними вверх дном.

В том что гребцы на лодке сразу завернули ее в сторону горы ничего удивительного само по себе не было, но само то, с какой служивой настроенностью без всякой видимой команды они это проделывали, навело Франсуа на мысль… Кормчий сидел на носу лодки спиной к тому куда он плыл. Прежде не обращая на гору-остров никакого внимания теперь он с большим вниманием осмотрел ее. В глаза бросилась расщелина в ее теле сверху-донизу и внизу!…

– Господа. Обратите внимание! Внизу цементированная площадка!…И лестница. Это наваждение какое-то! Странное здесь место!

Именно к той площадке и направлялась лодка с итальянцами, сицилийский язык которых так никто и не разобрал… старший из которых, Франсуа заметил, самым бессовестнейшим образом пренебрегая честью посыльного, с которой он принялся выполнять взятое на себя дело доставки послания начальству, там где оно у него было, спокойно достал сложенный в несколько листок, развернул, прочитал и …выкинул, искоса глянув в их сторону. Листок ветром вернуло ему обратно, задержав на груди…

– Кстати, капитан, – спросил шевалье д’Обюссон, – Что вы написали в записке?

– Послал их к чертовой матери!

Поднявшийся хохот был перекрыт мощной артиллерийской канонадой. Линкор «Арчибальд» еще не был виден из-за тела скрывшей его горы, но стрелял казалось из-за нее! И настолько явственно близко грохотали ядерные разрывы, что впечатление складывалось: с линкора расстреливали гору в упор для острастки. Были видны пороховые дымы поднимающиеся с нее.

Огромное сожаление охватило французов в предчувствии печального конца всему их славному предприятию. Сейчас они, хоть и на некотором удалении, уходили от горы-острова на искосок к причалу в береге. Не будучи широкой, гора не могла долго закрывать собою пространство, они увидели «Арчибальд», и в тот же миг непонятный и ошеломляющий снова разразился каскад артиллерийского грохота, оглушившего растерявшихся людей. То оказывается стреляла гора с ревом двадцатикратно, тридцатикратно слившихся воедино голосов канонады. Поверхность моря покрылась всплесками разрывов, линкор «Арчибальд» резко отворачивал в сторону! Уходил из поля обстрела, как поджавший хвост щенок, невыразительно отплевываясь безполезной железной слюной в скальное. Они были действительно спасены здесь во всём и со всех сторон.

Глава XXV. Пещеры Корсарио

Пораженные видением волшебной силы, которая отвела от них неминуемую участь, как действительно волшебный сказочный восточный Сим-Сим открыл своё нутро и извергнул защитное, ореольцы со своего корабля наблюдали как медленно поднимается с поверхности горы и рассеивается белое пороховое облако дыма. Гребцы остановились в своей работе с замиранием глядя через борт на ниспосланную благодать…

Капитан де Фретте спохватился первым, приближался берег, не стоило пренебрегать им и как можно скорее использовать предоставившуюся возможность. Не нравилось ему это место, не нравилось дно, хотя глубина была порядочной. Капитан своим чутьем предчувствовал порог, за которым после таких глубин должен следовать шельф. Шевалье д’Обюссон видя как он волнуется слушая Армана, попытался успокоить:

– Я вижу у причала цементированный пол! Все указывает на то, что он постоянно используется. Да! и вот еще что. Я забыл вам сказать, итальянец говорил заходить справа. Я уж и не надеялся…

Но де Фретте не слушал, сорвавшись с места на котором стоял, побежал кричать рулевому… и вовремя! Под ногами почувствовалось как днище брига шеркнуло, протерев камни о камни, и только. Через минуту де Фретте радостно сообщил.

– Фарватер словно заказан у природы! Лоцман мне сообщает такие глубины, что я просто не перестаю удивляться. Здесь бы мог причалить даже «Арчибальд»!

Напоминание о «Арчибальде» маячившим поодаль заставило людей подумать об опасности. Положение загнанных, в котором они пребывали, не нравилось никому, как не нравилась сама эта местность, непонятная и безликая. Каждый желал поскорее достичь берега, вырваться с моря, ступить на твердую землю и поэтому планов на дальнейшее строить было не нужно, изголодавшиеся по земле люди, с вожделением ждали глазами когда они смогут на нее выбраться. А она уже приближалась. «Ореол» лавировал уже возле прибрежных камней. Все бы было хорошо в душе капитана, если б не ржание лошадей из трюма. Сейчас оно усилилось настолько, что похоже было они там тонут всем стадом. Побежали разбираться и вообще было уже пора готовиться. Перед тем как борт еще не коснулся гранитного основания собравшиеся на носу офицеры провели последнее короткое совещание.

– Друзья мои, нужно покинуть бриг, чувствует мое сердце нашему «Ореолу» пришел конец, ватерлиния пошла вниз, – со скрытой горестностью проговорил капитан, и не он один подумал о том, что так полюбившийся им за время их героического плавания «Ореол», их главный трофей, должен быть потерян потому что возиться с ним не представлялось возможным. По словам де Сент-Люка их здесь явно не за тех принимали, и чтобы не искушать провидение следовало самым скорейшим образом спасать самое дорогое – жизни и свободу. Горная артиллерия могла защитить их только с моря. А совсем вставать под защиту горы-острова с итальянцами непонятно что здесь защищающими и принимающих с паролем, независимым по духу ореольцам было обыкновенно невмоготу. Неизвестно еще как дело обернется?… Со всем этим очень туманным и непонятным. Если бы они видели испанские мундиры!…

В настоящий момент они видели более светлую цементированную площадку, вырубленную глубоко вовнутрь, от чего над ней нависали перистые глыбы вершин. Длина причала оказалась небольшой и капитан де Фретте предпринял большие старания чтобы пристать носом и серединой… левый борт перестал грести назад, скинули якорь, бриг тяжело стукнулся бортом и был придержан выкинутым концом каната к торчавшему железному набалдашнику пирса! На секунду внимание привлекли два темных пещерных входа в стене.

– Спускай нижний парус! – крикнул капитан де Фретте спускавшимся матросам, внимательно глянув на гору-остров. Гребцы бросали свои весла, первые начали перелазить через борт, который в одном месте стали прорубать, а в другом перекидывать трап. На палубу выбежало несколько лошадок и вместе с ними как ветром принесло де Феррана с сообщением:

– Течь невозможно остановить!

– И не надо. Не своими руками топим и то ладно, англичанам меньше мороки будет.

Граф д’Олон услышав о предрешенной судьбе корабля первым своим побуждением бросился спасать пушки. По его зову к нему собрались его пушкари, помогать расклепывать стволы от лафетов и оттаскивать на причал. Те кто успел перескочить через борт помогали оттуда сгружать стволы на цементный пол. Д’Олон не терпя помощи в одиночку и таскал многопудовые чугунки, и сам же их ставил, сильно перехиливаясь через брусья борта. Остальные же люди, что оставались на корабле в основном были заняты выводкой коней из трюмной конюшни и перегоном их на другую сторону борта. Особенно много мороки доставила лошадь с переломанной ногой. Получилось что ее чуть ли не на руках пришлось перетаскивать через перекинутый трап. Очень сильно она упиралась, так что д’Олону пришлось за задние ноги выпихивать несчастное животное. Но с остальными получалось довольно быстро. Они сами становились ногами на досочный трап и перебегали вниз, словно наученные. Какая-то из них провалилась меж досок, но не страшно. Пока возились с ней, за ней образовалось скопление. Люди смешались в крупных телах животных и в какой-то момент вышла заминка. Пришлось использовать незаконченную затею с проломленным бортом. Но самое тяжелое во всей этой работе с конным стадом приходилось на тех, кому довелось первыми в панической спешке спуститься вниз и оттуда выгонять мечущуюся скотину. Темно, жарко, смардно и воды прибавилось по пояс, вот что довелось испытать на себе Рено и де Феррану, смотревших так же и за тем, чтобы не в меру резвые кони не сбили их в кучи плавающего тут же навоза. И конечно же на чем свет костеря конюха-Фернандо не заботившегося об уборке порученной ему конюшни. Выбираясь из ада вслед за последним отпущенцем, рискуя быть легнутым ретивцем, обои они тщетно мечтали выместить свое зло на незадачливом испанце.

Найти его вряд ли было возможно. Причал был заполнен множеством людей и коней. Им и самим нужно было спешить, борт корабля очень сильно опустился. Но еще продолжали возиться перед трапом, откуда-то таскали еще из склада седла и уздечки, кои расходовались тут же. Вспомнился полковник Беккендорф, который назло ненужно загнал раньше времени скотину на борт чтобы тем самым досадить своему недоброжелателю.